media
    Ловля плотвы на тутового шелкопрядаНаконец наступил долгожданный отпуск. Сборы мои были не долгие, и вот я уже на берегу реки. Я быстро разчехлился, и забросил две удочки. Одну наживил куколкой шелкопряда, которую привез мой друг из Туркмении, по моей просьбе, на вторую подцепил навозного червя. Тутового шелкопряда я искал уже давно, мне старые рыбаки рассказывали, что в свое время они неплохо полавливали различную рыбу – карпов, лещей, крупную плотву, иногда попадался хороший линь.

 

  Ловля плотвы на тутового шелкопряда

   Вот я и решил попробовать на куколку шелкопряда, проверить, что это за наживка, и правда ли что на нее ловится исключительно крупная рыба? Но рыбалка не удалась с самого начала. Во-первых, на Припяти досаждали мо­торки. Они начинали тарахтеть спо­заранку, с рассветных сумерек, и тащили за собой волну. Поплавки качались на ней, опрокидывались и снова вставали. Наживка тащилась по дну, крючки то и дело цеплялись за затонувшие прутья, створки старых раковин беззубок. Если бы и были поклевки, почти невозможно было заметить их.


   Во-вторых, по мнению местных рыболовов, поклевок  ждать, особенно не стоило. Только что случился массовый вылет поденки, рыба объелась ею, и теперь самая изысканная насадка, как куколка шелкопряда не соблазняла ее. Так впустую и прошло утро — утро первого из трех моих дней, которые я решил посвятить ры­балке и попробовать половить на тутового шелкопряда. Часы показывали уже около десяти, надежды на клев не остава­лось. И тогда я пошел искать озера-старицы.

 

    На просторном пойменном лугу, у края его, поросшего ивняком, я за­метил человека с пучком, как мне показалось, удочек на плече. Но по­дойдя ближе, увидел, что это были просто ивовые прутья. Небольшого роста, по-стариковски высохший, но еще бодрящийся дед нес их, навер­ное, чтобы залатать плетень. Он ждал, заметив, что направляюсь я к нему, и не начать разговора было бы не­прилично. Я спросил, что за старица на краю луга, та, что обозначена растущими по берегам ветлами и ивовыми куста­ми? Глубока ли и есть ли в ней рыба? Ловля плотвы, карася, линя актуальна ли? 

 

   Дед скинул с плеча вязанку пруть­ев. Увидев, что я достал пачку сига­рет, попросил закурить и всем своим видом показывал готовность к обстоя­тельной и длинной беседе. Сначала он спросил меня о клеве на реке. Потом выразил сомнение в моих рыбацких способностях: ведь не поймал я там ничего, а вот в годы его молодости рыбы в Припяти было изобилие. В озере же рыбы тоже много и есть всякая: хорошая, в двести-триста граммов плотва, большие окуни, щуки, язи, ка­рась, иногда попадается крупный карп.

 

     — Только карась-то сейчас здесь не клюет, и не надейся поймать! Ло­вить надо плотву, но только с умени­ем, назидательно сообщил он. Крупная, она пугливая. Поэтому пря­миком, к берегу, ты не подходи, не сту­чи сапогами. Шагов за пятьдесят ло­жись и тихонько  ползком, полз­ком. Насадки лучше нет, чем черная корочка. Ржаной дух плотву или, до­пустим, того же карася издали ма­нит.

СУПЕР ПРИМАНКА - ФЕРОМОНОВЫЙ АКТИВАТОР КЛЁВА РЫБЫ

   Потом я услышал от деда несколько историй об отменных уловах, кото­рые, впрочем, пропустил мимо ушей, потому что давно уже отношусь к та­ким рассказам с недоверием. Я спросил моего нового знакомого, знает ли он что-либо про куколку тутового шелкопряда. Лучше бы я этого не делал, деда как прорвало. Битых полчаса он рассказывал, как еще при Союзе он брал на звероферме эту куколку шелкопряда, и что на нее ловилось в те времена.

 

   Когда узнав, что куколка тутового шелкопряда имеется в наличии, предложил вечером порыбачить вместе на старице. Докурив сигарету, дед поднял и потащил домой свою вязанку. Я же пошел сначала к дальней старице  на разведку, а потом тоже в деревню, где остановился на эти дни, отдох­нуть и подготовиться к вечерней ры­балке.

 

    Тихая, поросшая на отмелях остров­ками камыша старица манила таинст­венностью. Часам к пяти я снова приб­лижался к ней, одолев получасовой путь по знойному лугу. Впереди, метрах в двухстах, я уви­дел того самого деда, встреченного утром. На этот раз он шел с удочками. Я почти нагнал его, но он не обернул­ся. Шагах в десяти-пятнадцати от бе­рега, дед остановился, опустился на четвереньки и смешно, неуклюже по­полз к воде. Сосредоточенный, он, кажется, не замечал ничего на свете. В том числе и меня, хотя я потихоньку устроился неподалеку от него. С тай­ной целью — подглядывать, как будут идти у него дела.

    Впрочем, сначала надо было нала­дить свои удочки. На крючок одной я насадил местного навозного червя,  днем не поленился сходить на скотный двор и порыться в преющих кучах; на дру­гой шел эксперимент: по рецепту де­да я пытался приманить рыбу горо­шиной ржаного хлеба, на третью я нацепил куколку шелкопряда.

 

   Шло время, заметно ниже опуска­лось терявшее знойный накал солнце, но легкие, чуткие поплавки моих удо­чек, торчавшие на недвижной глади воды, молчали. Лишь однажды робко и лениво шевельнулся тот, где на крючке был живучий красный червяк. Наверное, какая-то сытая рыбья мел­кота, проплывая мимо, попыталась скорей поиграть с ним, чем поживить­ся. Напряженное и безрезультатное наблюдение за поплавками успело надоесть мне. Я поглядел на деда. Подойти к нему я не решался. Но он сам поманил меня рукой:

 

  Иди сюда! Покурим. Минуту спустя, когда я подошел и протянул ему пачку с сигаретами, он удрученно посетовал: —  Все   равно   не   клюет.   Видать, ржаной   хлеб   теперь   не   тот   пекут.  Устроился дед на озере с разма­хом. Семь удочек, семь поплавков из гусиного пера на воде, грубых, больше, пожалуй, пригодных для лов­ли килограммового леща, чем осто­рожной плотвы. Теперь он начал со­бираться домой, сказав, что к нему приехали сыновья, и он не сможет составить мне компанию , и попробовать половить на куколку тутового шелкопряда. Он начал сматывать удочки, и я увидел крючки. Они были под стать поплавкам. Но что толку сегодня и в моей тон­кой снасти?

 

    Однако не одни мы торчали в этот вечер на старице. Посередине в ма­ленькой надувной лодке сидел парень в белой пляжной кепке. Дела его, судя по тому, что он изредка что-то серебристое, хотя и малорослое, вы­таскивал с легким плеском из воды, шли успешнее, чем у нас. Я дождался, пока он причалил к берегу, поинтере­совался уловом и тем, на что он ловил.

 

    — На мотыля! Только на мотыля в последние дни и берет. Плотва, и только мелочь. Конечно, это был просто неудачный для рыбалки день. Такие дни бесклевья случаются порой неожиданно и в любое время года. Но в привлека­тельности насадки из корочки черного хлеба я тогда разочаровался. Тем бо­лее  что не без успеха ловил и до того, и позже плотву на мотыля, как и все.

   Но мне тогда повезло. Все-таки моя новая наживка показала себя с хорошей стороны. Конечно, лещей и карпов я тогда не увидел, но мне довелось половить плотву, да еще какую! Раньше я такую крупную никогда не ловил. На куколку шелкопряда ловилась плотва под полкилограмма. За полтора часа я настолько устал бороться с этой рыбой при вываживании, что решил -  на сегодня хватит. Ловля плотвы в таком темпе очень утомила меня и я отправился домой.

 

   Главное, что подтвердились рассказы старых рыбаков о куколке шелкопряда, как о наживке, на которую ловится исключительно крупная рыба. Впоследствии я пробовал ловить куколкой тутового шелкопряда на разных водохранилищах и реках. Но как говорится, надо попасть на клев рыбы, и тогда куколка тутового шелкопряда подтверждает свою роль в поимке исключительно крупной рыбы. 

Комментарии: 0

Нет комментариев

Оставить комеентарий

Ваша почта не будет опубликована. Поля отмеченные (*) - обязательны.