- Зачем вы поедете на лесное озеро, отговаривали нас вчера знакомые рыболовы. Там наверняка глухо! Лучше на водохранилище. "Глухо" означает полное бесклевье. А у меня сейчас это слово ассоциируется с глухоманью. Угрюмые, сонные ели, со всех сторон окружившие озеро, создают впечатление затерянности в лесной чащобе. Этим-то оно и привлекает меня — недальнее, но тихое, малолюдное, кажущееся даже первобытным.
- Спят, наверное, все окуни сегодня, замечает мой спутник. Ведь под таким снегом весь день темным-темно. В самом деле, надо было на водохранилище ехать. Словно там другой снег! Или подо льдом фонари горят, ворчливо защищаю я «свое» озеро. Хотя и сам, настороженный белым покоем зимнего дня, не очень уверен в успехе. Пробираемся к своим старым местам, где когда-то ловили неплохо.
Сверлим лед недалеко друг от друга и начинаем рыбалку. Проходит десять, пятнадцать минут, но старания наши совершенно безрезультатны. Ни поклевки! Так что же — и впрямь сегодня глухо? Нет! Сдаваться рано! При ловле окуня, его надо искать — вспоминаю хрестоматийный завет. И мы с товарищем расходимся в разные стороны, уговорившись сразу же позвать, если кто-то наткнется на стаю.
На этом озере окунь держится порой у самого болотистого места — возле наступающей на воду моховой и тростниковой сплавины и особенно там, где на ее кромке вцепились в торфяной слой кусты ивняка и малорослая ольха. Буравлю лед почти у самых корней, потом в полуметре, играю мормышкой то в одной, то в другой лунке, но без успеха. Впрочем, так, наверное, и должно быть: здесь хорошо ловить окуня только по перволедью.
Сейчас, в январскую пору, видимо, лучше держаться дальше — метрах в десяти-пятнадцати. Товарищ мой подался на середину озера, на глубину. О глубинах здесь приходится говорить в кавычках — два-три метра, не больше. Не знаю почему, но мне еще никогда не удавалось там ловить окуня. Плотву порой ловил летом и по первому и последнему льду с прикормкой; попадались и ерши, но окуня — не видел.
По моим наблюдениям, он держится здесь только у зарослей кувшинок и стрелолиста на мелководьях. Летом широкие круглые листья кувшинок зелеными островами закрывают обширный и неглубокий — метр-полтора всего тихий плес за лесистым мысом. Там я и сверлю новую лунку. И приходит, наконец, первая удача — поклевка! На лед, точнее, на мягкий белый снег выскакивает окунишка из той невеликой весовой категории, которую рыболовы окрестили матросиками.
В самом деле, расцветка окуня очень похожа на матросскую тельняшку — черные полосы на зеленом или даже зелено-голубоватом фоне. Правда, на лесном озере окраска рыб своеобразна — черные полоски у окуней почти сливаются с черно-зеленым фоном. Но попадается здесь и светлый окунь. Поклевка следует за поклевкой. Пошло дело! Пора звать сюда приятеля, скучающего на таинственных, но почему-то не подающих признаков жизни глубинах. Десяток-другой черных матросиков на уху, конечно, годятся. Но хочется ощутить сопротивление рыбы посолидней, ведь не за ухой только мы сюда приехали.
Снова и снова режут лед наши коловороты. Толщина льда — полметра. Любопытно подсчитать, на какую глубину уходит некая суммарная скважина, которую бурит за день рыболов? Два десятка лунок — это десять метров. А порой в поисках рыбы и вдвое больше сверлишь! Приходит смешная мысль: за зиму хорошая бригада рыболовов могла бы и до нефтяных слоев добраться.
Но, пожалуй, не стоит отвлекаться от своего занятия. Товарищ делится наблюдением: из одной лунки таскал черных окуней, а из другой — метрах в десяти от первой—светло-зеленых. Что будет посередине? И он сверлит новую лунку, свежим мотылем наживляет крючок мормышки. Пока ничего. А мою мормышку по-прежнему одолевают матросики. Но вот, наконец, окунь и поувесистей. Я хочу похвастать им, но приятель меня опережает.
- Посмотри, какой ввалился! И я бегу смотреть. Потому что окунь и на сто, и даже на двести граммов — это та рыба, которая просто ловится. А та, что вваливается, — это уже настоящий и на подмосковных водоемах нечастый трофей. Товарищ мой, осмыслив сегодняшние наши поиски, высказывает гипотезу:
- Я думаю вот что. Черный окунь пасется в зарослях кувшинок, светлый — где дно чистое. Там же, наверное, держится и плотва. А крупный окунь прячется на, границе зарослей и высматривает добычу, которая проплывает над чистым дном. Наверное, так оно и есть. Надо искать эту невидимую подо льдом границу между черными и светлыми окунями, границу, на которой порой вваливается солидный хищник.
Я опять сверлю одну лунку за другой, растет горка матросиков, попадается кое-где и плотва — приятное разнообразие, но плотвички под стать окунькам. Новая лунка — и новая поклевка. Очень слабая, то ли робкая, то ли ленивая. Но рука ощущает тяжесть подсеченной рыбины. Ввалился! Меня бросает в радостную дрожь, однако стараюсь перебирать леску спокойно и уверенно. Выволакиваю из воды большого темного окуня. И вдруг у самой мормышки леска рвется! К счастью, теперь уже это не страшно — красноперый красавец прыгает на льду,
В этот день, как мы ни старались, такие почти полукилограммовые великаны нам уже не попадались. И вот что интересно: мелких окуней в озере уйма, а крупных больше трех-четырех никогда ловить не приходилось. А то и ни одного. Рассказал об этом ихтиологам, и они говорят, что для небольших лесных озер характерен мелкий, тугорослый окунь, редко набирающий даже стограммовый вес. Изредка попадающиеся полукилограммовые — это, по мнению одних, другая раса, а тугорослый матросик, как ни корми его, никогда не станет крупным.
По мнению же иных, дело, напротив, в кормлении. То есть это надо, очевидно, понимать так. Если какая-то тугорослая окуниха отнерестилась раньше других, то мальки, которые выведутся раньше собратьев, окажутся в более выгодном положении. Они быстрее подрастут и прежде других перейдут на хищный образ жизни, поедая при этом и запоздавшую по сравнению с ними в развитии окуневую молодь. Возможно, что верны обе точки зрения: ранний, чуть ли не вместе со щукой, нерест крупных окуней предопределен генетически, а дальше уже само собой получается, и преимущество ранних мальков в борьбе за пищу.
С ершами на этом озере тоже любопытная история, Вначале мне казалось, что их тут вовсе нет. Во всяком случае, летом мне ни один ерш не попадался. В зимнюю пору изредка ловил маленьких, чуть ли не в спичечный коробок умещавшихся колючих рыбешек. Но однажды напал на настоящих, королевских, ершей — на тихом плесе таскал из-подо льда одного за другим, иные были в сто-полтораста граммов.
Только однажды. А потом лишь изредка попадались такие — один-два за день. Может быть, сыты они здесь, в лесном озере, с илистым его дном, где наверняка много всякой живности? Может, какой-то секрет надо знать? Эти тайны надо разгадывать самому. За тем и ездим мы сюда, на ловлю окуня. Впрочем, ведь и на другие водоемы настоящий рыболов-любитель отправляется именно разгадывать рыбьи тайны, И для него совсем не глухо подо льдом даже и в хмурую январскую пору. Хоть и не кипит там, как по весне, но идет своим чередом таинственная жизнь.
Ваша почта не будет опубликована. Поля отмеченные (*) - обязательны.
Нет комментариев